Юрий Быков и Андрей Смоляков в «ОК на связи!»

Очередными гостями онлайн-шоу «ОК на связи!» стали режиссер Юрий Быков и актер Андрей Смоляков, которые пришли в шоу в преддверие премьеры фильма «Завод». Быков и Смоляков ответили на вопросы пользователей Одноклассников, поделились подробностями о съемках фильма и рассказали историю про Ивана Янковского. Также Андрей Смоляков рассказал о работе МХТ после смерти Олега Табакова, а Юрий Быков поделился своим мнением об адаптации «Майора» для Netflix.

О фильме «Завод»

Быков: «Завод» — об очень яростном противостоянии двух совершенно разных людей. Эта история универсальна прежде всего потому, что она про отношения людей, которые по разным причинам получили какое-то жизненное благосостояние, и людей, которым, скажем так, не повезло получить это благосостояние. Это история вечная. Вечная именно потому, что не бывает той самой справедливости от природы, не бывает тех самых равных возможностей от природы и так далее.

О предпоказах фильма

Быков: Уже было достаточно много предпоказов — радует, что залы были полные. В основном разговоры были о том, что картина действительно получилась именно зрительской, жанровой, динамичной. Так легче считываются смыслы, которые в нее заложены. Именно для широкоэкранной аудитории.

О сценарии и выборе актеров

Быков: Сценарий был написан достаточно давно, еще после того, как была закончена картина «Дурак». Другое дело, что он долго искал путь воплощения в жизнь, в том числе и финансовый. Поэтому, когда сценарий был сформирован, там по сути дела ни на кого конкретно намечено ролей не было. Именно тогда, когда было понятно, что проект состоится, произошел режиссерский разбор персонажей. Из этого разбора достаточно быстро появились те артисты, которые потом сыграли роли. В тот момент, когда я понял, что проект состоится, предложения к артистам поступили быстро. В том числе и к Андрею Смолякову. И мы встречались, долго разговаривали. Но мне кажется, когда сценарий пишется под кого-то, можно попасть в ситуацию, когда человек вдруг не сможет сыграть. И тебе будет очень обидно, неловко и больно, и ты будешь себя перестраивать.

Об Иване Янковском

Смоляков: Ваня — замечательный артист. Как с партнером на площадке я с ним столкнулся впервые. Он замечательный, чудный. Но одно ему не может простить вся наша съемочная группа, мужской состав. Когда нужно было снять крупный план Вани, как он смотрит на всю эту разборку, то нас, как пожилых артистов после смены всех отправили домой. Снимали ночью, спать хочется. Ну, а крупный план Вани как-нибудь снимем. Мы благополучно поехали к своим подушкам. Юра остался с Ваней: бегал по цеху, стучал палками, что-то там крушил, махал. Ваня смотрел на это — и просто смеялся. Поэтому на следующий день для мальчика Вани весь мужской состав нашей труппы разыгрывал по скотскому серьезу уже отснятую сцену для того, чтобы сняли крупный план Вани. Играли мы это с очень «добрым» подтекстом, с огромной любовью к нашему юному коллеге.

Но на самом деле я хочу сказать большой комплимент Юре за то, что он умудрился сделать с людьми, которые его окружали, которых он позвал в эту дорогу под названием кинолента «Завод». Потому что когда мы приехали на съемку, и Юра сказал, что вот такая история, у нас ничего не получилось — то ни у кого не было никаких сомнений. Надо сыграть — значит, сыграем.

О тяжелых условиях съемок и единой команде

Быков: Действительно были достаточно суровые условия, потому что это ночь. Вся картина снималась именно ночью. Даже дневные сцены. Даже то, что могли снимать днем. Вся съемочная группа, прежде всего артисты, приняли решение, что все участвуют в процессе именно ночью, чтобы было ощущение, что мы единая команда. Я за это очень благодарен.

Смоляков: Это единство команды и в то же время наш хороший актерский эгоизм, потому что психофизика ночная. Это состояние хорошо помогало нашему существованию.

О том, что Быков все делает сам

Быков: На самом деле на «Заводе» достаточно большое количество людей, в том числе новых. Я не все делаю сам. Просто делаю то, что умею, как мне кажется. Я не истина в последней инстанции. И не мне судить, мне ли это делать. Но я делаю то, что умею, прежде всего потому, что для меня и музыка, и сценарий, и режиссура, и монтаж, оформление картины — это единое дыхание. По сути дела, в «Заводе», в отличие от предыдущих картин, у меня есть режиссер монтажа, есть соавтор музыки. Очень многое сделал оператор. Просто я люблю не то, что контролировать – скорее наполнять своим ощущением каждую из составляющих картины.

Об адаптации «Майора» для Netflix

Быков: Возможно, я сейчас скажу вещь малопонятную. Допустим, у вас есть ребенок. Кто-то увидел вашего ребенка и сказал, что возьмет вашего ребенка и сделает нового, но еще лучше. К сожалению или к счастью, у меня нет воздыхательных, восторженных эмоций по поводу того, что твою картину берут и переделывают. Во-первых, извините за прагматизм, лично мне от этого ни горячо, ни холодно. Дело не в деньгах, а в том, что во-первых, не я принимаю решение о том, что такая сделка может состояться. У картины «Майор» есть продюсеры и с той, и с другой стороны. Во-вторых, я считаю, что те, кто делали переделку, насколько я знаю, сделали ее настолько по-другому, что руководствоваться картиной «Майор» было достаточно бессмысленно. Если я не ошибаюсь, то ли два, то ли три года назад подобная картина была в Австралии на эту же самую тему.

Я просто всегда удивлялся. Почему бы не прийти к руководству Netflix и не сказать, что есть такая картина. Мы хотели бы сделать такую. Зачем покупать права? В Америке очень сложная структура построения, донесения информации до верхов, которые принимают решение, что всегда нужен референс, внятный, оплаченный, купленный, показанный. В этом смысле я смирился. Я не против адаптации, переделок. Просто мне кажется, что это отдельно, а это отдельно. Мне кажется, «Майор» как минимум имеет отношение к «Семи секундам» примерно такое же, как любая криминальная драма к «Крестному отцу».

О том, что нравится больше в процессе производства фильма

Быков: У меня уже сложилось эмоциональное отношение к каждому из периодов. Раньше даже где-то заявлял, что самый сложный процесс — это съемочный. До сих пор так и остается. Кстати говоря, новый фильм «Сторож» не оказался простой картиной в съемочном смысле. Хотя я предполагал, что в каком-то смысле даже отдохну. Я могу сказать, что в каждом периоде по-своему есть и плюсы, и минусы. В съемках есть живые люди, которые воплощают то, что ты задумал. Это огромное ощущение радости в результате, но и огромное мучение, труд в процессе. Мне кажется, что самый важный период — это съемки. Самый любимый, я его называю «жопным» периодом — это монтаж. Садишься и понимаешь, что в общем-то уже ничего плохого не произойдет. Ты этих замечательных людей, этих артистов, труд тех людей, которые были за кадром, оператора, художника, всех остальных — просто все это видишь, собираешь и постепенно к тебе приходит результат. Подготовка — это невроз, съемки — это психоз. А монтаж — это релаксация.

О ролях режиссера и актера

Быков: Я не могу сказать, что сложнее — быть режиссером или актером, потому что я не считаю себя профессиональным артистом. Для этого нужен постоянный тренинг, навык, тонус. Мне сравнивать в этом смысле бессмысленно, потому что у меня нет параллельного большого актерского опыта и режиссерского. Режиссером я работаю чаще. Актером — по необходимости.

О жизни МХТ после смерти Табакова

Смоляков: После смерти Олега Павловича теперь в театре художественный руководитель Владимир Львович Машков. Начали наше существование с того, что сделали спектакль «Матросская тишина», который когда-то делал Табаков еще со студентом, Владимиром Машковым. И вот такая премьера в театре родилась. Худрук — хороший. Ему досталось очень большое хозяйство. Многие считают, что театр Табакова — это маленький подвальчик, там уютно и тепло. Нет, это огромное хозяйство. Владимир сейчас это хозяйство уже освоил и начинает из него что-то лепить. Это две сцены, школа. Там много чего. У него забот прибавилось. У нас сохранен практически весь репертуар.  «Матросская тишина» будет в феврале, будет идти три раза в месяц. Первые спектакли прошли очень хорошо. Но было такое впечатление, что зрительский зал стоял по колено в слезах. Это прекрасно.

О сгущении красок в фильмах Быкова

Быков: Безусловно, это прежде всего артистический прием, потому что это мое личное мировоззрение. Если бы я сказал, что мир только такой, каким я его представляю в своих работах, я был бы полным идиотом, потому что мир многообразен, многослоен, многосложен. Есть такой я, такие истории я рассказываю таким языком с такой эмоцией. Это просто часть жизни, причем достаточно локальная, которая умещается в моей голове, в моей душе. Я ни в коем случае не претендую на то, что мир такой и больше никакой. Мне кажется, это было бы болезненным утверждением.

О ранних работах Смолякова и фильме «Государственная граница. Год сорок первый»

Смоляков: Да, я помню. Это был 1986-1987 год, город-герой Брест. Запомнилось то, что я попросил режиссера: «Я не хочу играть в продолжении. Давайте мы меня убьем». Слава Никифоров хорошо ко мне относился. Он сказал: «Хорошо». Дальше он придумал сцену моей смерти и придумал слова «На родной земле». Последние слова моего персонажа. На самом деле я очень дорожу этой картиной. Это телевизионный фильм. Это сериал. Там много очень хорошего, человеческого. В те далекие годы приоткрыли что-то новое о том, как начиналась эта война. Рассказали людям что-то новое. Если я не ошибаюсь, Харрисон Форд, когда снимался в седьмой части «Звездных войн», тоже сказал, что согласен сниматься в этом фильме, но его нужно убить так, чтобы он уже точно не воскрес ни в каком образе.